«Одиссея». Песнь двадцать вторая
Одиссей скинул с себя нищенское рубище и мгновение спустя рядом с ним выросла стройная фигура Телемаха, в одной руке сжимающего копье, а в другой — обнаженный меч. Одиссей, стоя с луком в руках, вскричал:
— Ну что же, теперь у меня есть другая мишень.
Он поднял лук и выпустил стрелу, которая со зловещим свистом вонзилась в горло Антиноя. Предводитель женихов пошатнулся, опрокинул скамейку и упал мертвым. В зале поднялся ропот. Женихи, расталкивая друг друга, наперегонки бросились к стене, где обычно висело оружие… Кто-то из женихов закричал:
— Да ты никак сошёл с ума, чужеземец!.. — они ещё никак не могли поверить, что сам Одиссей расправился с Антиноем. Но Одиссей держал в руках следующую стрелу.
— Мерзавцы! Вы думали, что я никогда не вернусь?.. Что ж, вот он я, я здесь. И для вас пришел час расплаты!
— Одиссей, — воскликнул Эвримах,послушай: ты убил Антиноя, именно он приводил нас сюда изо дня в день. Сейчас справедливость восстановлена! Мы согласны, что виноваты перед тобой! Мы выплатим тебе долги за то, что мы разграбили, съели и выпили. А сейчас позволь нам уйти.
— Нет, ни за какие блага нельзя искупить те обиды и оскорбления, которые вы нанесли мне. У вас два пути: сражаться или умереть тотчас!
Ужас охватил женихов. Но Эвримах обнажил кинжал и бросился на Одиссея с криком:
— Мы не умрём без борьбы! — но не успел он и шага сделать, как стрела, пущенная Одиссеем свалила его наземь. Навсегда. …Остальные женихи с отчаянием кинулись вперёд. Но Телемах, отбиваясь от них мечом, закричал: «Отец, защищайся, а я пойду принесу оружие!» И пока Одиссей выпускал из лука одну стрелу за другой, Телемах выскользнул из залы и вернулся, держа в руках копья и мечи. Один из них он бросил Одиссею, а остальные — Эвмею и Филотию. И вместе они вступили в бой с женихами. Те защищались, как могли, с помощью ножей и скамеек, соорудив нечто наподобие баррикады. Но тут совсем неожиданно на помощь женихам пришёл Меланфий — неверный свинопас, который продал своего царя и принял сторону женихов. Меланфий хорошо знал дворец, он выбежал из залы и направился в кладовую. Взяв там столько мечей и копий, сколько мог унести, он поспешил обратно. И вооруженные женихи обрушили град копий на Теломаха, Одиссея, Эвмоя и Филотия. Четверо против нескольких десятков — неравная схватка, но в этот момент Одиссею явилась Афина: «Соберись с силами, Одессой! Вспомни, как ты сражался у стен Трои».
Издав воинственный клич, бросился герой на женихов, то отступили в смятении, пытаясь защититься от могучих ударов, сыпящихся со всех сторон… Напрасно!
— Держитесь вместе! — приказал Одессой; Телемах, Эвмей и Филотий подчинились и пущенные ими копья сразили наповал троих женихов. Остальные, до смерти напуганные, отступили. Но, в отчаянии, пачали новую атаку… Афина направляла их удары в пустоту, а сами женихи падали замертво под могучими ударами, захлёбываясь собственной кровью. Кое-кто молил о пощаде, но в сердце благородного Одиссея не было места жалости к тем, кто долгие годы безнаказанно издевался над его возлюбленной супругой и сыном.
И зала, видавшая весёлые разгульные пиры, наполнилась стонами, мольбами о прощении. Вместе со знатными женихами кара постигла и их слуг, конюхов, оруженосцев. Одиссей, Телемах и их верные слуги Эвмей и Филотий стояли посреди залы перепачканные кровью.
И вдруг откуда-то донёсся слабый голос:
— Пощади меня, Одиссей. Ты будешь мучиться угрызениями совести, если убьёшь певца, которому боги повелели петь для людей, не делая различия между ними! Это оказался Фемий, придворный певец. И молвил Телемах:
— Да, отец, даруем ему жизнь. Он ни в чём не повинен. И если в пылу битвы не был убит конюх Медонт, мы должны пощадить и его!
При этих словах появился насмерть перепуганный Медонт.
— Телемах, сынок мой, заступись за меня, — умолял он.
Успокойся, — отвечал ему Одиссей, — я дарую тебе жизнь. Но сейчас вы с Фемием должны уйти отсюда.
Они тут же выскользнули в дверь, приоткрытую Филотием,
— Телемах, — попросил Одиссей, позови-ка Эвриклею, мне нужно поговорить с ней. Юноша тут же вышел, и немного погодя старая служанка появилась на пороге залы, залитой кровью. Едва завидев бездыханных женихов, она воздела руки к небу и издала ликующий вопль — наконец-то справедливость восторжествовала! Но Одиссей прервал её:
— Сдержи свою радость, кормилица. Негоже ликовать над телами тех, кто обрёл вечный покой. Лучше прикажи служанкам убрать тела и вымыть залу. Она должна блистать чистотой, пусть ничто не напоминает о том, что здесь произошло.
— Да-да, сынок, а я принесу тебе новое платье и плащ, не пристало тебе ходить в этих лохмотьях!
— Хорошо, но прежде зажгите огонь, чтобы выветрилось зловоние! — приказал Одиссей. А слуги и служанки, оставшиеся ему верными, заполнили залу, желая увидеть своего воскресшего покровителя. Они тянули к нему руки и падали ниц,
«Одиссея». Все главы
«Одиссея». Песнь четырнадцатая
«Одиссея». Песнь восемнадцатая
«Одиссея». Песнь девятнадцатая