«Одиссея». Песнь девятая
Еще не оправившись от пережитого, мы попали на остров циклопов, обитавших в глубоких пещерах или на вершинах гор. Ступив на землю, мы отправились на охоту и нам удалось подстрелить пару диких коз на ужин. На другой день к нам присоединилось несколько отставших кораблей. Еще с моря мы увидели огромную пещеру, окруженную загоном для животных. Взяв дары и прихватив с собой огромный кувшин, до краев наполненный вином, мы пришли в пещеру, где и обнаружили большое количество сыра из молока диких коз. Мои спутники набрали этого прекрасного сыра и сказали мне:
— Пора, Одиссей, убираться отсюда! Давай вернёмся на корабли!
И нет, чтобы мне послушать их тогда!
— Нет,отвечал я. — Останемся здесь и посмотрим, кто живет в пещере.
Мы как раз ели, когда раздался оглушительный грохот: это вернулся циклоп. Он бросил на землю тяжелую вязанку сухих деревьев. Затем загнал стадо за загородку, завалил вход в пещеру огромным валуном и принялся доить коз. Это был волосатый могучий гигант. Посреди лба, над носом, зловеще поблескивал один-единственный глаз. Вы можете представить себе на ужас, когда мы заметили, что глаз смотрел прямо на нас.
— Кто вы такие, незнакомцы? — спросил он.
— Мы греки, оказались здесь по воле случая и просим о милости, — отвечал я, выступив вперёд.
Но вместо ответа циклоп протянул свою громадную лапу, и схватив двоих моих людей, раздавив их оземь, отправил в свою пасть. Я готов был броситься на чудовище с мечом. Но это был бы для него комариный укус!
Мы забились в угол и так провели ночь. Когда первые лучи солнца осветили мрачное убежище циклопа, он встал, пошарил, схватил и сожрал двоих. Затем ушел, завалив снаружи вход в пещеру. А вернувшись вечером, он лишил жизни еще двух наших товарищей. В конце концов я решился и выступил вперёд, держа в руках большой кувшин с вином.
— Ну а сейчас, когда поел, испей этого вина! Он протянул свою огромную ручищу, взял кувшин и осушил его одним махом.
— Хорошее у тебя вино, незнакомец, — молвил он довольно, — налей-ка мне еще! Я послушался его и трижды наполнил кувшин до краёв. Он еле выговорил:
— Скажи, незнакомец, своё имя, чтобы я смог отблагодарить тебя!
Я отвечал:
— Меня зовут Никто. Просто Никто. Ну а сейчас скажи мне, как ты собираешься отблагодарить меня?
— Я съем тебя последним — вот мой подарок и благодарность.
Циклоп был настолько пьян, что тотчас уснул.
Я зашептал своим товарищам:
— Друзья мои, слушайте: мы должны действовать немедля, кажется, я знаю единственный путь к спасению. Нам никогда не удастся выбраться отсюда, ибо мы не сумеем сдвинуть огромный камень, которым завален вход в пещеру. Но, послушайте меня, возьмите это бревно и заострите один конец его своими мечами так, чтобы он напоминал стрелу. А я разведу костёр да пожарче.
Они тотчас приступили к делу, не задавая лишних вопросов. Вскоре гигантская стрела была готова. Я же развел большой костер, в который мы и сунули острый конец бревна и стали ждать, пока он не загорится. Тогда я сказал:
— Вперёд, за мной, друзья! Отомстим за наших убитых и съеденных товарищей! В этом наше спасение!
И мы изо всех сил вонзили горящий конец бревна в единственный глаз циклопа. Он издал наводящий ужас вопль. Циклоп схватился за глаз, выдернул из него бревно и запустил им в угол пещеры. Мы же в страхе забились подальше и замерли. Циклоп вскочил и взревел:
Братья, братья мои! На помощь! Убивают!
Помогите! Ослепший, он метался по пещере, воя от боли и ярости. Вскоре раздались голоса: появились другие циклопы. Они спросили:
— Полифем! Что случилось? Отчего ты так кричишь? Кто убивает тебя?
— Никто! — отвечал циклоп.
— Если никто тебя не обидел, — сказали они, удаляясь, — то ты видно, просто пьян. И голоса смолкли. Полифем же напрасно продолжал звать их, говоря, что Никто ослепил его. Испуганные козы были в панике и пещера наполнилась разнообразными звуками. Шум нарастал с каждым мгновением и становился невыносимым. С наступлением зари Полифем открыл вход в пещеру, но сам уселся рядом и загородил растопыренными пальцами выход, чтобы мы не смогли выскользнуть вместе с козами. Что же делать? Вдруг мне в голову пришла неожиданная идея: с помощью ивовых прутьев мы связали коз по три. И, привязав себя к их животам, двинулись к заветному выходу.
Я спрятался в густой шерсти самого крупного барана. Гигант ощупывал каждое животное, но, к счастью, ему и в голову не могло прийти потрогать их живот.
…Я был последним на выходе из пещеры. И Полифем. ощупав моего барана, пробормотал:
— А, это ты, мой любимый барашек! Ты выходишь последним, ты, который всегда был первым?! Ты, наверное, расстроен тем, что случилось с хозяином?.. Но я доберусь до Никто и месть моя будет страшна!
Тут он подтолкнул барана к выходу, и я наконец-таки оказался на свободе и присоединился к своим товарищам. Мы что было прыти помчались к нашим кораблям. Погрузив на них множество овец и коз, и уже собираясь отчалить, я сказал своим спутникам, оплакивающим участь наших погибших друзей:
— Не плачьте! Сейчас не время плакать, нам нужно думать о спасении собственных жизней. Скорее, за вёсла! — И, немного погодя, Когда мы отплыли от острова на безопасное расстояние, я закричал:
— Полифем! Ты лишил жизни ни в чём не повинных людей! И постигшая тебя кара — справедливое наказание за твоё злодеяние! Если тебя спросят, кто ослепил тебя, продолжал я, можешь отвечать, что это был Одиссей, сын Лаэрта.
Мы плыли все дальше и дальше, а Полифем кидал в море один камень за другим, пытаясь попасть в наш корабль. Но попутный ветер гнал нас прочь от проклятого острова. Полифем наконец прекратил бросать камни, пал на колени, и, простирая руки к небу, взмолился: — Посейдон, отец мой! Выслушай меня!
Посмотри, что со мной сделал Одиссей, сын Лаэрта! Заклинаю тебя, если ты любишь сына, отомсти за меня: сделай так, чтобы он никогда не вернулся на родину. Сделай так, чтобы он потерял всех своих товарищей, а на родине его встретили лишь беды и несчастья!
Незаметно пролетел целый день. Мы наслаждались жареной бараниной и прекрасным вином. Но на сердце у всех было очень тяжело — слишком еще свежи были воспоминания о товарищах, погибших столь страшной смертью.