«Одиссея». Песнь одиннадцатая
Мы отправились на корабль и, кроме провизии, взяли с собой барана и чёрную овцу, чтобы принести их в жертву богу подземного царства. И вот мы покинули владения Кирки. Благодаря её волшебству умеренный попутный ветер наполнял паруса и гнал наш корабль в нужном направлении. Наконец мы достигли океана, и на горизонте появилась страна киммерийцев, всегда окутанная туманом. Мы причалили к берегу и высадились, неся с собой двух овец. Пока Эврилох и Примедий готовили жертвы, я мечом выкопал глубокую яму.
Мы подняли кубки за души умерших: вначале с молоком и медом, затем с вином и, последний, с водой. Высыпав наземь белую муку, я поклялся, что, как только вернусь на Итаку, тут же принесу богатые дары богам. Затем я принёс в жертву овец, держа их за горло, чтобы теплая кровь стекала в яму. И перед нашими изумленными глазами предстала целая толпа умерших душ. Я почувствовал невероятный ужас, выхватил меч и стал угрожать им, словно меч мог причинить душам какой-то вред!..
И все же они подались назад, а я попытался отыскать среди них вещуна Тиресия, именно он должен поведать о моём будущем. Вначале мне никак не удавалось найти старика, но затем я заметил его! Он стоял рядом, держа в руках золотой щит. Подойдя ещё ближе, он поздоровался и сказал:
— О великий Одиссей! Почему ты решил оставить на время мир солнца и спуститься сюда, в мир грусти и вечной печали? Выбирайся же из этой ямы и спрячь в ножны свой меч! Я выпью кровь жертв, а потом мы поговорим с тобою.
Так и случилось. Выпив кровь жертвенных животных, он повернулся ко мне:
— Ты, могущественный Одиссей, хочешь вернуться на родину, но не удастся тебе избежать гнева и преследований Посейдона, ведь ты ослепил его любимого сына — Полифема. Но, если действовать разумно и осторожно, тебе после опасного плавания всё-таки удастся достичь берегов Итаки. Вот о чём я хочу предупредить тебя особо: чтобы вы не трогали коров Гелиоса, бога Солнца. Вы найдете их на сочных пастбищах Тринакрии. Запомни: если вы причините им хоть малейший вред, не будет пощады ни вам, ни вашему кораблю! Ты, Одиссей, — продолжал Тиресий,не погибнешь, но, вернувшись домой, увидишь свою страну завоёванной чужестранцами, супругу свою — измученной долгими годами ожидания, а богатства — бессовестно разграбленными теми, кто стремится занять твоё место. Ты доживешь до глубокой старости и смерть свою встретишь на море.
— Что ж, такова воля богов, такова воля неба, Тиресий, отвечал я. — Но мне показалось, что среди теней усопших я видел тень моей матери. Как она могла бы узнать меня?
— Я дам тебе совет, Одиссей,отвечал Тиресий, удаляясь, те тени, которым ты дашь возможность испить жертвенной крови, скажут тебе правду. Остальные пусть возвращаются восвояси! Прощай, Одиссей.
Я со щемящим чувством в сердце ожидал, когда же ко мне приблизится тень моей матери. Приблизившись, она испила жертвенной крови и заговорила:
— Сын мой! Что ты здесь делаешь? Ведь ты жив! Почему же ты до сих пор не на Итаке? — Матушка, — отвечал я, — я до сих пор еще не вернулся на родную скалистую Итаку. Я приплыл сюда поговорить с Тиресием. Он поведал о том, что ожидает меня на долгом пути на родину. Но скажи мне, матушка, отчего умерла ты: внезапно или после тяжкой болезни? Или от того, что слишком долго не было вестей от меня, и твоё сердце не вынесло боли, тоски и разлуки? Можешь ли ты поведать что-нибудь о моём отце и о моем горячо любимом сыне, которого я оставил ещё совсем младенцем? И что случилось с моей возлюбленной Пенелопой? Верна ли она мне или вновь вышла замуж? — Нет! Пенелопа до сих верна тебе! Дни и ночи проводит она в слезах. Твой сын жив и здоров, это прекрасный юноша! Отец твой живет как простой крестьянин. Он возделывает землю и очень страдает, не получая о тебе вестей. Ну а что до меня, сынок мой, то я умерла от тоски, не видев тебя так долго. Разрядившись, я попытался обнять её и прижать к сердцу: три раза простирал к ней руки, но трижды мне удавалось обнять лишь воздух…
— О матушка, почему ты исчезать, когда я пытаюсь обнять тебя? — спросил я со слезами в голосе.
— Сынок, я не исчезаю, но все, что осталось от меня — это душа, тень, которую нельзя ни ощутить, ни почувствовать.
Пока мы разговаривали с матушкой, к яме с кровью приблизились другие души. Они окружили её с явным намерением испить крови. Но я тотчас вытащил из ножен свой меч и сказал им, что они напьются, но не все сразу, а по очереди. Там было много женщин, И они поведали мне свои истории… Здесь Алкиной перебил Одиссея:
— Скажи мне, герой, встретил ли ты в этом печальном царстве ушедших от нас душ кого-нибудь из тех, с кем ты сражался под стенами Трои?
— Да, отвечал Одиссей. — И сейчас я расскажу об этом. Вдруг среди стройных женских фигур совершенно неожиданно для меня появилась мощная фигура Агамемнона — предводителя греков в Троянской войне. Он испил крови и тотчас узнал меня. Агамемнон протянул ко мне руки, но я не почувствовал силы его объятий. Изумленный и пораженный, я спросил:
— Скажи мне, Агамемнон, славный полководец: почему и ты очутился в этом печальном месте — царстве мёртвых? Неужели ты погиб в пучине морской?
Полный муки и боли голос поведал мне: — Нет, Одиссей! Я был убит дома, на родине, от рук собственной супруги.
Затем я увидел и иные знакомые тени. Среди них я без труда узнал могучую, точно дуб, фигуру Ахилла. Рядом с ним были его любимый друг Патрокл, бесстрашный Аякс и многие-многие мои товарищи.
— Одиссей! Вот уж никак не чаял увидеть тебя так скоро!
— Приветствую тебя, Ахилл, храбрейший из греческих воинов! Я здесь, чтобы задать несколько вопросов Тиресию. Я вижу, как в жизни ты был первым среди живых, так и здесь: ты первый среди мертвых, первый в царстве душ!
— Нет, — печально отвечал он. Я совсем не стремлюсь быть первым здесь! Напротив, я хотел бы служить кому-то, помогать. Но давай-ка лучше поговорим о сыне моём Неоптолеме! Как он поживает?
Я отвечал ему, что Неоптолем отличился в боях у Трои, что он всегда сражался в первых рядах, и что лишь храбрость помогла ему избежать смерти и ран. Ахилл улыбнулся. Он попрощался и быстро удалился.
Я беседовал и с другими душами, со многими, но единственным, кто не пожелал обменяться со мной ни единым словом, был Аякс Теламонид; он до сих пор не мог простить, что именно мне, а не ему, достались доспехи Ахилла. Я обратил внимание, что он стоит, не глядя в мою сторону. И тогда я спросил: — Аякс, неужели даже в царстве теней ты по-прежнему продолжаешь гневаться на меня?!
Он не ответил и, не обернувшись, удалился. Видел я также сына Зевса Миноса, который судит умерших в царстве теней. Видел я и великана Ориона, и Тантала, который стоял по колено в воде, но когда он хотел испить воды, она точас исчезала. Над ним были ветви дерева с чудесными плодами, но едва лишь он протягивал руку, чтобы сорвать хоть один из них и утолить голод, как налетавший внезапно ветер вздымал ветви чуть не до небес.
Видел я и Сисифа. Обеими руками толкал он перед собой огромный камень, пытаясь закатить его на вершину холма. Но как только камень должен был вот-вот оказаться там, он внезапно скатывался вниз, вынуждая Сисифа начинать все с самого начала…