«Прощай, оружие!»

Почему роман «Прощай, оружие!» (1929) вошел в сокровищницу мировой литературы? Думается, что если мы начнем разговор об этом произведении Эрнеста Хемингуэя (1899—1961) с проблемы его художественности, то сумеем лучше понять, какая огромная правда заключена в романе. По всей своей тональности «Прощай, оружие!» — произведение антивоенное, отвергающее чуждую народу империалистическую бойню.

Роман «Прощай, оружие!» был опубликован Хемингуэем, когда ему было всего только тридцать лет. Еще в первой половине 20-х годов писатель смело отказался от журналистской деятельности, в которой он, будучи совсем молодым, проявил себя законченным мастером. А ведь эта работа обеспечивала его и семью средствами к жизни. Но Хемингуэй на несколько лет обрек себя на труднейшую жизнь начинающего писателя. 

Сюжет и краткое содержание романа «Прощай, оружие!»

В романе «Прощай, оружие!» (1929) Эрнеста Хемингуэя (1899—1961) рассказывается о Первой мировой войне. Главным образом, о двух персонажах, которым война принесла много горя. Американец Фредерик Генри — офицер итальянской армии. Вначале он верит в справедливость дела, которому решил служить. Вскоре, однако, возникают первые сомнения.

В конце концов, решительно разочаровавшись в войне, осознав ее бессмысленность и даже преступность, Генри, по собственному его выражению, заключает «сепаратный мир». Вместе со своей возлюбленной — англичанкой Кэтрин Баркли — он бежит в нейтральную Швейцарию. Кэтрин умирает от родов. Фредерик остается совершенно одиноким.

За полвека после первой мировой войны книг на военную тему было написано немало. Назовем хотя бы роман «Три солдата» американца Джона Дос Пассоса (1921), созданный этим писателем в ту далекую пору, когда он еще разделял взгляды своих прогрессивных соотечественников. Но только считанные из антивоенных романов прошлого живут сегодня и продолжают волновать сердца. Они внушают читателю острое чувство тоски и гнева. Столь непомерны и не оправданны описанные в них человеческие страдания. Но одновременно эти книги дают и ощущение счастья — от прикосновения к большому искусству.

Основная идея романа

Фредерик Генри — главный герой, американец-доброволец в романе «Прощай, оружие!» — это не только главное действующее лицо и рассказчик. В какой-то степени (хотя и далеко не полностью) это и «второе я» автора. Нет сомнений, что персонажи книги, которые близки герою, близки также самому Хемингуэю. И показательно, что лейтенант любит прежде всего людей, которые и являются жертвами войны и которым она ненавистна. А к сторонникам этой бойни он холоден и враждебен. То распределение света и тени, которое мы находим в романе, не может обмануть — антивоенное звучание книги совершенно очевидно, неуничтожимо, становится все более интенсивным.

Осуждение Фредериком Генри войны по существу означает постепенный отказ от всей системы взглядов, которую он впитывал с малолетства. Именно в результате пересмотра героем романа своего общего представления о жизни, а не только в силу обстоятельств, которые создались для него лично после разгрома итальянской армии у Капоретто, он пришел к «сепаратному миру», к дезертирству из армии.

Верно, что дезертирство Генри после Капоретто было во многом вынужденным — обстоятельства уже решительно не позволяли ему вернуться в армию. Но расстрел невинных людей, очевидцем которого стал Генри, изображен Хемингуэем так, что читатель чувствует: герой поднялся на новую ступень понимания бессмысленности и бесчеловечности увиденной им войны. Он приходит к самым горьким, самым беспощадно-осуждающим мыслям о тех, кто показал себя сторонниками империалистической бойни.

«Прощай, оружие!»: отзывы и рецензии

В иных воспоминаниях о Хемингуэе, опубликованных уже после его смерти, он предстает перед нами, главным образом, в роли умелого газетчика. Добавим к этому, что авторы некоторых книг и статей писателе ставят в центре всего его любовь к различного рода активным видам досуга, таким, например, как: 

• спорт
• охота
• бокс
• рыбная ловля
• бой быков

и обостренное внимание к жестокости, насилию, телесным мукам. Сплошь и рядом создается ощущение, будто Хемингуэй вообще был всего-навсего летописцем одних лишь грубых «фактов» жизни да примитивного физического начала в человеке. Во всяком случае, только тех сторон действительности, которые лежат, так сказать, на поверхности.

Глубоко, решительно неправы американские литературоведы, которые, подобно составителям опубликованной в США книги «Критический комментарий к роману «Прощай, оружие!», утверждают, будто писатель создал это «повествование на натуралистическом уровне», пренебрегая той «сложной глубинной психологичностью, которая так типична для художественной прозы ХХ века».

Влиятельные американские литературоведы Клинт Брукс и Роберт Пенн Уоррен, принадлежащие к кругу формалистов — «новых критиков», — в своем известном труде «Как научиться понимать художественную прозу» заверяют читателя, что

«мир Хемингуэя» — это «мир насилия и бессмысленности», что «типический хемингуэевский герой — человек жесткий и, по-видимому, малочувствительный»

Сходной позиции, по существу, придерживаются и многие другие виднейшие буржуазные исследователи литературы в США. Подобные суждения создают, однако, совершенно ложное представление об одном из шедевров американского писателя, предельно обедняют ценность его художественного наследия в целом.

Анализ романа «Прощай, оружие!»

В романе «Прощай, оружие!» есть такое, что на взгляд не очень внимательного и недостаточно тонкого читателя может как будто бы укрепить его именно в этом впечатлении, о котором говорят его критики. Автор снова и снова заставляет нас поверить, что им воспроизведены чуть ли не со скрупулезностью репортера лишь такие явления жизни, которые доподлинно имели место. Если возникает речь о какой-нибудь прогулке героев, то их маршрут запечатлевается с документальной обстоятельностью. 

К числу самых впечатляющих эпизодов романа принадлежат те, в которых описана страшная, мучительная смерть на поле брани таких прекрасных, умных и близких герою книги людей, как шоферы Аймо и Пассини. В конечном счете «Прощай, оружие!» — роман о всенародной трагедии. Уже самым фактом показа красоты, достоинства и величия того в жизни человека, что война калечит, разрушает, сводит на нет, Хемингуэй придал своей книге мощь и значение произведения огромной социальной ценности.

Буржуазные критики в США иногда говорят об «антиинтеллектуализме» Хемингуэя, о том, что якобы в его творчестве нет идей и нет героев, способных иметь идеи. Существует суждение, сводящееся к тому, что будто бы в романе «Прощай, оружие!» запечатлен лишь личный опыт писателя, пережившего серьезную травму на войне и трансформировавшего собственные болезненные переживания на поле брани и в военных госпиталях в повествование о «травматическом» характере войны.

Подобные рассуждения неверны уже потому, что они обедняют духовный облик художника, мешая читателю осознать всю глубину идейного содержания романа. Верно, что в ранней молодости Хемингуэй после недолгих размышлений попал, подобно лейтенанту Генри, на итальянский фронт и был тяжело ранен. Что и говорить, это оказало на него немалое влияние. Но нельзя забывать о том, что ранение будущего писателя (в 1918 году) и период его работы над романом «Прощай, оружие!» отделены одно от другого целым десятилетнем. А за эти годы Хемингуэй прошел большой путь раздумий.

Внутренний мир героев и их поступки

К тому же в романе много рассказывается об испытанных людьми мучительных страданиях, об актах насильственной смерти, о проявленной героями физической выносливости. С другой стороны, Хемингуэй крайне редко берет на себя задачу подробно описывать то, что называют внутренним миром героев. Внимание читателя как бы сосредоточено все время на поступках действующих лиц, на происходящих с ними событиях — тем более, что персонажи книги выражают свои мысли и чувства необычайно кратко, скупо, зачастую одними и теми же словами.

На самом деле, в своей книге «Прощай, оружие!» автор сказал гораздо больше, чем может показаться читателям или критикам, склонным воспринимать творчество Хемингуэя односторонне, узко. Романист описал не одни лишь события, случившиеся с его героями, но и раскрыл тончайшие движения их души; он не просто запечатлел акты насилия и жестокости, но и выявил их неоправданность, осудил их; показал — добавим — не столько внешний облик Фредерика и Кэтрин, сколько богатое содержание, неповторимую прелесть их любящих сердец.

Ирония в романе «Прощай, оружие!»

И здесь надо обратить внимание на огромную роль, которую играет в романе ироническое начало. Широкое применение Хемингуэем иронии, по большей части весьма основательно запрятанной, требующей от читателя творческой активности, вполне оправдано в романе. Ведь идейная (наряду с этим художественная) специфика книги «Прощай, оружие!» заключается как раз в постоянном выявлении фальшивого в якобы истинном, низменного в будто бы возвышенном. Писатель сбрасывает с пьедестала (по большой мере именно с помощью иронии) многих лжебогов, веру в справедливость и священные цели Первой мировой войны, убеждение в том, что солдаты данного лагеря (в противовес своим противникам на поле брани) якобы защищают достойное дело, борются за свободу и вообще воплощают всевозможные политические в моральные добродетели.

Главные герои романа «Прощай, оружие!» Кэтрин и Фредерик

С максимальной полнотой и мощью смысл книги раскрывается, конечно, в образах ее основных героев. Как известно, сюжетная сердцевина произведения —довольно быстро развивающийся роман сестры милосердия Баркли с офицером Генри. Хемингуэй превосходно отдавал себе отчет в том, сколько пошлости может быть заключено в подобной ситуации.

Величие произведения, однако, не в последнюю очередь заключается в том, что в любви основных героев, запечатленной главным образом в подтексте, нет ни грана пошлости, что эта любовь поистине прекрасна. С каждой новой главой книги облик Кэтрин вырастает все выше. Хемингуэй создал образ женщины необычайного обаяния.

Кэтрин Баркли

Небезынтересно, что там, где идет речь о внешнем облике героини, автор с какой-то подчеркнутой небрежностью вкладывает в уста Генри почти одни и те же, не очень выразительные слова.

«Она показалась мне очень красивой…», «..вы такая красивая», «..она была очень хороша», «лицо у нее было свежее и молодое и очень красивое».

В этом есть свой смысл. Ведь основное в Кэтрин — красота внутренняя: 

• верное сердце, 
• способность беззаветно любить, 
• самоотверженная преданность. 

Не лукавя и не стараясь уберечь себя от возможной обиды, она первая выдает свои чувства. А в конце книги умирающая Кэтрин тревожится только о возлюбленном:

«Прости меня, милый. Не надо плакать. Прости меня. Я больше не могу. Бедный ты мой!».

Героиня романа — это отнюдь не некий символ патриархальной чистоты чувств, утверждающий себя вне фактических условий жизни, в чисто «духовной» сфере, а реальная женщина из плоти и крови. Кстати, считается, что у главной героини романа был реальный прототип. Это медсестра Агнес фон Куровски, за которой Хемингуэй ухаживал, когда сам лежал в госпитале. Собственно, сам роман до определённой степени автобиографичен.

Американское буржуазное литературоведение нередко придерживается на сей счет совсем других взглядов. Распространено убеждение, что образ Кэтрин нереален или что героиня романа похоже на киплинговских женщин, являющихся воплощением («влияние востока!») слепой готовности подчиняться мужчине, а значит и отказа от своего «я». Иногда Кэтрин сравнивают с женскими персонажами Купера, которые несколько бесцветны.

Все это неоправданно. Спору нет, Кэтрин удивительно мягка, ласкова, терпелива, заботлива. Но у нее есть собственный ум, собственный внутренний мир. Она духовно богатый человек. Вчитываясь в роман, находишь в нем все больше свидетельств того, сколько понимания, деликатности и мужества проявляет Кэтрин с самых первых встреч с Фредериком, когда она угадывает фальшь в его любовных признаниях  и до конца, когда она с такой мудростью и силой души встречает смерть.

Фредерик Генри

Образ Фредерика Генри еще более интересен и сложен. Была в этом человеке приобретенная в ходе войны мужская хитрость. Ласковые слова Кэтрин в начале их знакомства вызывали у него только предположение, что она, должно быть, слегка помешанная. Признаваясь ей в любви, Генри сначала сознательно лжет. Но в романе убедительно показано, как к герою приходит настоящая любовь — впервые в его жизни.

Писателю, такому сдержанному в воспроизведении высоких чувств и явлений жизни, как Хемингуэй, чужда была, конечно, опасная для литератора «инфляция слов». В романе «Прощай, оружие!» сила любви запечатлена в очень простых в даже как будто избитых словах. У иных писателей замечания о том, что у их героев «кружилась голова» от любви или вид возлюбленной вызывал «волнение», воспринимались бы как крайне трафаретные, стертые формы выражения чувств.

Хемингуэй возвращает подобным словам их первоначальный, истинный смысл. Писатель очень точно характеризует физическое состояние своих персонажей, и тут же возникает определенный лирический подтекст, неоспоримо реальный, становящийся достоянием любого серьезного читателя. 

В результате чувства героев «заражают» и нас, а все произведение пронизывает неуходящая, негаснущая поэтичность. «Прощай, оружие!», как уже было сказано, — антивоенный роман (и разговор об этом будет продолжен). Но сейчас нужно отметить и другое: книга Хемингуэя — одно из величайших, самых искренних и убедительных произведений о любви в мировой литературе ХХ века.

Добавим, что писатель заставляет нас почувствовать в Генри достойного человека ещё и потому, что редкостное доверие к нему подчиненных, неизменная готовность Генри помогать окружающим, не считаясь с буквой военных правил, его инстинктивный демократизм —  все это порождает живую симпатию читателя.

Тактично Хемингуэй показал, что даже тогда, когда его герой далеко не полностью разделял антивоенные настроения шоферов, они не боялись раскрыть перед ним всю глубину своей враждебности войне.

Персонажи романа «Прощай, оружие!»

Кэтрин и Фредерик — не единственные персонажи романа, которым присущи большие человеческие достоинства. Есть немало привлекательного в военном враче Ринальди, несмотря на его напускной цинизм. В прямом, искреннем и терпеливом священнике чувствуется народная закваска. Шоферы, которыми командует Генри — Пассини, Аймо, Пиани и другие — грубоваты, но и человечны в самом прекрасном смысле этого слова.

Разумеется, в романе «Прощай, оружие!» есть не только положительные персонажи. Писатель показал и холодных убийц (в них угаданы качества фашистов), безжалостно расстреливающих ни в чем неповинных людей, и пустых душою богачей, вроде некой лицемерной филантропки, для которой все «облагодетельствованные» ею солдаты — «милые мальчики» (это сочетание слов не сходит с ее уст, и повтор на этот раз звучит иронически, служит сатирическим целям).

Но в центре книги — очень хорошие люди, герои, какие так редко встречаются в американской литературе последних десятилетий,

И вот огромную любовь, на которую способны только по-настоящему добрые, незлобивые, жизнерадостные люди, Хемингуэй — в полном соответствии с правдой жизни — поставил лицом к лицу, столкнул со всеуничтожающей войной. Именно потому, что чувство Кэтрин и Фредерика было так прекрасно, именно потому, что Ринальди, священник, Аймо и другие друзья лейтенанта Генри стали дороги читателю, все, что сделала с ними война, вызывает особенно большую тревогу и боль, служит основой для яростного протеста.

Антивоенная тема в романе «Прощай, оружие!»

Лейтенант Генри — такой, каким он изображен в книге «Прощай, оружие!», — не является активным антимилитаристом. В романе как-то заходит речь о знаменитом произведении Барбюса «Огонь». Ни Фредерик Генри, ни сам Хемингуэй не были способны столь глубоко судить о сущности империалистической войны, как этот французский писатель и наиболее проницательные его персонажи. И все же героя Хемингуэя охватило резкое недовольство войной не только потому, что он был тяжело ранен или полюбил Кэтрин Баркли.

Как ни наивен в ряде отношений главный герой романа, он все чаще и все больше размышляет о неоправданности войны. Кэтрин ни разу не довелось увидеть Фредерика в роли «патриота». Даже в самом начале книги Генри — не тот, лишенный зрелых мыслей, юноша, который, судя по всему, пошел на фронт в угаре шовинизма. При первом же знакомстве с Кэтрин на ее вопрос: почему он в итальянской армии, лейтенант ответил:

 «Не знаю… Есть вещи, которые нельзя объяснить». 

Проходит не так уж много времени, и на примерно такой же вопрос следует более вдумчивый ответ: 

«Не знаю. По глупости»

Тот самый человек, который одно время пытался было = впрочем, без особой настойчивости — убеждать своих солдат в необходимости продолжать войну, позднее, встретив военного, так и оставшегося сторонником войны, роняет замечание: 

«Джино был патриот, поэтому иногда то, что он говорил, разобщало нас…»

Образ Фредерика Генри часто неотделим от образов шоферов, которыми он командовал, Этим механикам не удалось сделать из своего лейтенанта сторонника социалистических взглядов. Но герой романа многое от них воспринял — осознанно или не замечая того. Недаром Генри так мудро говорит о шоферах: «Они все четверо были механики и ненавидели войну»,

Одна из идейных вершин романа — резко отрицательные суждения о войне именно механиков. Любопытно, что они не спорят между собой, а как бы только дополняют друг друга, выражая, осмелимся сказать, коллективное мнение простых рабочих людей.

Тема «потерянного поколения» в романе «Прощай, оружие!»

Нет сомнений, Фредерик Генри многое понял. И тем не менее он остается в романе — необходимо подчеркнуть это — человеком «потерянного поколения».

Определение понятия «потерянное поколение»

Вульгарное представление, будто «потерянное поколение» — это просто американцы, которые в двадцатых годах нашего века эмигрировали из США, чтобы стать частью парижской богемы и наслаждаться вином да легко доступными женщинами, разумеется, внимания не заслуживает.

То обстоятельство, что герой романа «Прощай, оружие!» (подобно некоторым персонажам ранних книг Фицджеральда или Дос Пассоса) — представитель «потерянного поколения», означает нечто вполне определенное и общественно-важное. Потеряв во время войны веру в принципы, привычные для американского капиталистического общества, веру в буржуазную демократию, и уж, конечно, в идеал патриотизма, понимаемого в шовинистическом духе, Генри не сделал своим — во всяком случае полностью — другие идеалы, подлинные, верные. В этом-то смысле — прежде всего — он и «потерян».

Есть в романе «Прощай, оружие!» немало такого, что говорит: заключив свой «сепаратный мир», герой книги решил ограничить этим свое отношение к актуальнейшим проблемам общества, родной страны, человечества, проблемам, так или иначе связанным с войной. В наиболее законченной форме сущность мировосприятия, которое выражает Генри, когда он, наконец, избавляется от былых ошибочных представлений о войне, заключена в следующих цинических словах:

 «Я создан не для того, чтобы думать. Я создан для того, чтобы есть. Да, черт возьми. Есть и пить и спать с Кэтрин».

Герой романа пытается как будто самым буквальным образом следовать этой «программе», провозглашенной им, конечно, сгоряча и в особенно горькую минуту. Но Хемингуэй показал, и в этом еще одна его заслуга как художника-реалиста, что «идиллия» Фредерика, в основе которой — уход от проблем современности, уход от мысли — неосуществима. Смерть Кэтрин — не только выражение гибельности войны, но к доказательство невозможности спрятаться от социальной действительности в ячейке личного счастья. 

Отношение Эрнеста Хемингуэя к представителям «потерянного поколения»

Вместе с тем роман дает возможность читателю убедиться, что жизнь «потерянного поколения» это вообще неполноценная жизнь. Люди, о которых пишет Хемингуэй, сделавшись «потерянными», становятся просто несчастными.

Вполне очевидно, что тема «потерянного поколения» была создана не просто воображением Хемингуэя, а реальной жизнью. Ведь Первая мировая война породила на западе немало людей, в том числе и американцев, которые, отказавшись от былых наивных представлений о войне, решили всего-навсего повернуться к этой войне спиной, «попрощаться с оружием». 

Добавим, что эти люди чаще всего закрывали глаза на то, что происходило в конце войны в России. Характерный факт: хотя Генри читает газеты — в книге говорится, например, что он «взял газету, которую купил на вокзале. Был март 1918 года, и немцы наступали во Франции». Он ни разу не упоминает о грандиозных революционных событиях, которые тогда происходили на просторах российского государства.

Отгородившись от всего, что могло бы дать ему опору для каких-то реальных действий — совместно с другими людьми — против грозных и безумных войн. От того, что могло бы внести в его сознание проблеск надежды, Генри, каким изобразил его Хемингуэй, начинает смотреть на мир как на воплощение неизбывного трагизма, истоки которого не поддаются пониманию и преодоление которого невозможно.

Сомнений нет, главный персонаж романа «Прощай, оружие!» не знает выхода, не видит перспективы. Однако читатель не может, не смеет забыть, что герой, и тем более автор, даже в самые тягостные минуты продолжали верить в достоинство и мужество человека.