«Дни Турбиных»

Михаил Булгаков написал «Дни Турбиных» в трёх редакциях. Нет единого мнения о том, какую из них считать канонической. Так как изменения, которые претерпела пьеса от первоначального замысла автора до первой постановки, производились самим Булгаковым, но под влиянием факторов, от него не зависящих.

Главные действующие лица пьесы «Дни Турбиных»

Главные герои: Алексей Турбин, полковник, командир дивизиона, его брат юнкер Николка, сестра Елена и её муж Тальберг. А также друзья Турбиных  — офицеры Мышлаевский, Студзинский, Шервинский — непосредственные участники событий. И ещё кузен из Житомира Лариосик.

Сюжет и краткое содержание пьесы «Дни Турбиных»

В пьесе «Дни Турбиных», как и в романе «Белая гвардия», рассказывается о том, какие события происходили в Киеве в конце 18-го года и начале 19-го. Это тот самый период, когда Михаил Афанасьевич Булгаков и его первая жена Татьяна Лаппа вернулись в Киев из Вязьмы. Политические пертурбации —  окончание правления гетмана Скоропадского, взятие Киева войском Петлюры — представлены в пьесе вместе с трагедией семьи Турбиных. 

Первое действие

В первом действии в квартиру Турбиных приходит штабс-капитан Мышлаевский, едва не обмороженный. Он чудом вырвался из района боевых действий под Киевом. Следующий гость — Лариосик, кузен Турбиных, приехавший из Житомира, фигура комическая.

Возвращается со службы муж Елены, помощник военного министра Тальберг. Он объявляет Елене, что он должен бежать из Киева, так как город петлюровские войска скоро возьмут. Поступок Тальберга осуждают и Алексей Турбин, и Николка.

Приходит Шервинский, адъютант гетмана Скоропадского, который рад, что Тальберг сбежал. Все садятся за стол ужинать. Это прощальный ужин перед тем, как дивизион под командованием полковника Алексея Турбина должен выступить на позиции. Оставшийся наедине с Еленой Шервинский признаётся ей в любви.

Второе действие

Во втором действии пришедший в кабинет гетмана Шервинский узнает о бегстве адъютанта гетмана. Также узнает, что бежал и командующий армией Белоруков. Затем приходит гетман, назначивший совещание, но принимать участие в этом совещание некому. Представители немецкого командования предлагают гетману бежать переодетым. Что гетман и делает. Шервинский переодевается в гражданское и также покидает кабинет Скоропадского.

Третье действие

Петлюровская армия наступает. В Александровской гимназии командир дивизиона Алексей Турбин, узнав о бегстве гетмана и генерала Белорукова, не хочет вести своих подчинённых в бой. Он приказывает им снять погоны и расходиться немедленно по домам. Турбин заявляет, что белое движение погибло не только на Украине, но и везде в России. Сам Турбин остается ждать юнкеров из заставы. Когда они приходят, сообщив, что петлюровская конница уже в городе, Алексей остается для прикрытия их отхода. Турбин-старший погибает. Его брат Николка ранен, но смог вернуться домой, принеся сестре страшную весть о гибели Алексея Турбина.

Четвёртое действие

Через два месяца город от петлюровцев освобождает Красная армия. Эту новость, что красные вот-вот будут в городе, Елене приносит Шервинский. Елена принимает его предложение выйти за него замуж. Она сообщает об этом вернувшемуся за ней Тальбергу. Сообщает она и что Алексей убит, а Николка стал калекой из-за ранения.

В квартиру Турбиных приходят Студзинский и Мышлаевский, уже без формы. С улицы доносится «Интернационал». В город вошли красные. Все вместе — Елена, Николка, Лариосик, Шервинский, Мышлаевский, Студзинский подходят к окну и Николка говорит, что: 

«сегодняшний вечер — великий пролог к новой исторической пьесе»

М.А. Булгаков. «Дни Турбиных»

На что следует финальная реплика Студзинского:

«Кому — пролог», «а кому — эпилог»

М.А. Булгаков. «Дни Турбиных»

Основная идея пьесы «Дни Турбиных»

Булгаков ощущал ностальгию по благоустроенному быту, «обжитой квартире» с умилявшими до слез Лариосика «кремовыми занавесками». Для того, чтобы оценить уют дома Турбиных, нужно было все время ощущать то, что окружало этот дом. Именно «страшный год», «зимняя ночь» и ставшее обычным убийство «человечков» превращают турбинский дом в «гавань с кремовыми шторами», которую воспевал Лариосик.

Два полюса пьесы — «трудное и страшное время» и квартира с абажуром — необходимы для «Дней Турбиных». И нарушение соотношения между ними грозило нарушить гармонию пьесы. А между тем реперткомовские цензоры и критики отвергали и то и другое. Они не могли только решить, какой из двух элементов пьесы заслуживает большего осуждения. То ли сторона «интимная, бытовая», то ли сцены «у гетмана и петлюровцев, в гимназии».

Судьба интеллигенции в обстановке гражданской войны и всеобщего одичания — вот основная тема «Дней Турбиных», как и ряда других сочинений Булгакова тех лет. 

Окружающему хаосу противопоставлялось упорное стремление сохранить нормальный быт, «бронзовую лампу под абажуром», «белизну скатерти». Достанется ли «пирог» на этой скатерти всем или только немногим? Этот вопрос в обстановке всеобщей разрухи казался Булгакову второстепенным, праздным, выдуманным демагогами, подобными Швондеру из «Собачьего сердца». В 20-х годах главной темой, привлекавшей Булгакова, была тема «порядка», восстановления нормального быта.

 «Городовой! Это, и только это,—заявлял Филипп Филиппович в «Собачьем сердце».—И совершенно не важно — будет ли он с бляхой или же в красном кепи».

М.А. Булгаков

В 30-х годах «порядок» был восстановлен. Появились и стражи его — милиционеры в фуражках с красными или синими околышами. И именно в эти годы тема распределения жизненных благ заняла важное место в мыслях Булгакова. Роскошный ресторан при Доме Грибоедова, противостоящий «общей кухне», торгсин, куда нет хода «бедному человеку», не запасшемуся валютой, — все это уже не казалось ему столь привлекательным. К толстовской мечте о «землетрясении», разрушающем «пирог», Булгаков так и не пришел — но пожар в торгсине и Доме Грибоедова он все-таки устроил. Однако темы эти появились в творчестве писателя уже позже, лет через десять после «Дней Турбиных».

Отличия от романа «Белая гвардия»

В окончательной редакции пьесы, а всего редакций было три, наиболее радикальные изменения произошли с образом Алексея Турбина. Он впитал в себя черты двух мужественных полковников, которые есть в романе «Белая гвардия», но отсутствуют в пьесе, — Най -Турса и Малышева. Малышев в романе извещает юнкеров о бегстве гетмана и генерала от кавалерии, бросивших армию на произвол судьбы. А в пьесе Турбин, приказав юнкерам немедленно уходить из здания гимназии, погибает, сраженный осколком снаряда. Значение Алексея благодаря пересозданию его образа неизмеримо возрастает в драматургии пьесы. Именно полковник Турбин в первом действии с презрением говорит о гетмане, называет Петлюру мифом и «черным туманом», заявляет, что в Россия «две силы: большевики и мы». Именно его устами обличается глубокий кризис белой армии, о котором он говорит и перед смертью, предрекая «конец белому движению».

Судьба семьи Турбиных вписывается в судьбу страны, в судьбу народа. И в романе, и в пьесе приоткрывается завеса над будущим. Достаточно отчетливо дается оценка событий, необходимая для того, чтобы «судимы были мертвые (…) сообразно с делами своими».

Но только В 80-е годы прошлого века была дана справедливая оценка художественных достоинств романа и пьесы Булгакова. Была отмечена его верность принципам историзма и глубине философско-этических обобщений.

История создания пьесы «Дни Турбиных»

Хотя рукописи «Дней Турбиных», как и романа «Белая гвардия», не сохранились, историю написания пьесы можно восстановить с достаточной полнотой. Булгаков начал думать о её написании еще до того, как к нему обратились студийцы Художественного театра. Он сам указал дату начала работы: 

«пьесу «Белая гвардия, начал набрасывать 19.1.1925 г.» 

М.А. Булгаков

В это время в журнале «Россия» (№ 4) была напечатана лишь первая часть романа «Белая гвардия». Как мы знаем теперь, к Булгакову обратились две студии Художественного театра. Третья студия, которая обособилась уже в Театр-студию им. Евг. Вахтангова) и вторая, влившаяся в основную труппу МХАТа.

Первая редакция пьесы

Текст первой редакции пьесы, поначалу ещё одноименной роману, был написан в июле — сентябре 1925 года. Пьеса была дана коллективу Второй студии МХАТ. Фактически она была принята для постановки на Большой (то есть основной) сцене. В первой редакции пьесы было 5 актов и 12 — 13 картин (а если считать перемены действий внутри картин — даже 16). 

Как и в романе, главный герой пьесы Алексей Турбин — врач. И он поначалу, в первой редакции пьесы, не погибал при завоевании Киева Петлюрой.

Важное место в пьесе занимали два других персонажа романа. 

• командир мортирного дивизиона полковник Малышев
• гусарский полковник Най-Турс

Фигурировали в первой редакции пьесы еще два лица, не входившие в круг друзей Турбиных. Это были домовладелец Василиса и его жена Ванда. 

Две картины пьесы не имели прямого соответствия в романе. Это сцена в штабе «1-й кинной» (конной петлюровской дивизии) и сцена во дворце гетмана. 

Тема романа Елены с Шервинским, только намеченная в романе, развивалась уже с первого действия. 

Завершалась пьеса сценой (также отсутствовавшей в романе), где герои, включая выздоровевшего после ранения Алексея, перед лицом наступающих на Киев большевистских войск решали не уходить из города вместе с петлюровцами и не служить в белой армии. 

Осенью 1925 года, когда Булгаков читал эту пьесу в Художественном театре, он уже, очевидно, принял решение исключить из пьесы Най-Турса и передать его реплики и героическую смерть Малышеву.

Вторая редакция пьесы

Основные изменения по сравнению с первой редакцией

После первой читки пьесы в МХАТе и предварительного распределения ролей в октябре 1925 года Булгаков принялся за переделку и к концу января создал вторую ее редакцию:

• Текст пьесы был значительно сокращен. Она состояла теперь из четырех актов.
• Главной особенностью этой редакции, в значительной степени изменившей всю композицию пьесы, было появление в ней нового центрального персонажа — полковника Алексея Турбина, сочетавшего черты доктора Турбина и полковника Малышева (персонажа, в свою очередь уже слитого с образом Най-Турса).  Именно полковник Турбин, прикрывавший юнкеров, погибал в конце третьего акта.
• Расширена была и роль житомирского кузена Лариосика, бывшего в первой редакции (как и в романе) эпизодической фигурой, действующей только в конце пьесы; роль Лариосика (появляющегося уже в первом акте) получил М. Яншин. 
• Сохранялись и сцены в другой части турбинского дома, где жил домовладелец Василиса и его жена Ванда. В этих ролях должны были выступить актеры старшего поколения — М. Тарханов и А. Зуева.

Распределение ролей

Ставил спектакль И. Судаков. Алексея Турбина играл Николай Хмелев. Роль Мышлаевского, ставшего центральной фигурой в четвертом акте, где не было больше Турбина, была поручена Б. Добронравову. 

С начала зимы по начало лета 1926 года шла основная работа над пьесой. 26 марта спектакль был показан Станиславскому и получил его одобрение. Споры шли лишь об объеме пьесы (сохранять ли сцены с Василисой и Вандой) и о ее названии («Белая гвардия»).

Обыск у Михаила Булгакова

Однако и весной 1926 года, когда шла наиболее интенсивная работа над спектаклем (Булгаков участвовал не только как автор, но фактически и как режиссер), жизнь писателя отнюдь не была безмятежной: 7 мая у него был обыск.  В результате повесть «Собачье сердце» и дневник Булгакова забрали. 24 июня состоялась первая генеральная репетиция пьесы.

Два представителя Главреперткома (Блюм и Орлинский) высказались против постановки, признав ее «сплошной апологией белогвардейцев». Но 25 июня на заседании Главреперткома И.Я. Судаков от имени театра дал обязательство внести ряд поправок в пьесу.

Третья редакция пьесы «Дни Турбиных»

Переработка второй и создание окончательной, третьей редакции, получившей название «Дни Турбиных», были осуществлены в августе-сентябре 1926 года.

• пьеса вновь была сокращена
• выпущены сцены с Василисой и Вандой 
• две сцены в гимназии сведены в одну 
• дополнен текст речи полковника Турбина в гимназии: он предрекал гибель всему белому движению
• Эпизод возвращения Тальберга в последнем действии, также введенный во второй редакции, был изменен: в третьей редакции Тальберг едет из Берлина на Дон «к генералу Краснову» и собирается взять Елену с собой.

Особенно мучительно создавалась Булгаковым и помогавшими ему участниками спектакля финальная сцена. В первой и второй редакции пьеса заканчивалась тем, что Лариосик называл вступление красных «великим прологом к новой исторической пьесе».

Мышлаевский отвечал: 

«Но нет, для кого пролог, а для меня эпилог. Товарищи зрители, белой гвардии конец, беспартийный штабс-капитан Мышлаевский сходит со сцены..,

М.А. Булгаков

Николка вновь играл юнкерскую песню из первого акта «Съемки». В третьей редакции оптимистические слова о «великом прологе» произносил не Лариосик, а Николка, который согласно обещанию, данному И. Судаковым Реперткому, как наиболее молодой, мог «стать носителем поворота к большевикам». 

Переделки, внесенные в третью редакцию, в значительной степени были следствием уступок Реперткому. В какой степени эта редакция пьесы, получившей теперь свое окончательное название — «Дни Турбиных», может считаться подлинной авторской редакцией, отражающей волю Булгакова? Вопрос этот был уже поставлен английской исследовательницей Л. Милн. Она считала, что самый близкий к авторской идее именно текст второй редакции.

Однако вопрос этот едва ли может быть решен так просто. Бесспорно, что ряд вставок и изменений третьей редакции объясняется внешним давлением на автора. Но, как и всякий подлинный художник, Булгаков, уступая внешним давлениям, продолжал при каждой переработке своего сочинения творческую работу над ним. Сама Л. Милн отмечает, что третья редакция («Дни Турбиных») 

«блестяще выдержала испытание временем»

Л. Милн

Введение «Песни о вещем Олеге»

Наряду со «Съемками» в пьесу вводился марш на слова пушкинского «Вещего Олега»; его играл Николка и в последней сцене. И это было наиболее важным приобретением третьей редакции. Во второй редакции «Вещий Олег» появлялся только эпизодически — в первом акте. В третьей редакции он становился лейтмотивом пьесы, органической частью великолепного мхатовского спектакля 1926—1941 годов.

Характерно при этом, что пушкинский текст в пьесе начинался не первой строфой, а третьей: 

«Скажи мне, кудесник, любимец богов, // Что сбудется в жизни со мною?»

Таким образом вводилась пушкинская и летописная тема—тема судьбы. Почти фарсовая сцена обыска у Василисы во второй редакции ослабляла впечатление от поразительной реплики Николки, которой заканчивался третий акт: «убили командира»; недаром Булгаков (по свидетельству в. Лужского) еще до генеральной репетиции 24 июня 1926 года согласился «на вымарку двух сцен Василисы».

Но и в том виде, в котором пьеса была представлена на генеральную репетицию в сентябре 1926 года, она все еще продолжала казаться не вполне приемлемой для строгих зрителей из Реперткома. Последние поправки вносились непосредственно в суфлерский экземпляр. 

Реплика: «Для кого пролог, а для меня эпилог»

Реплика же: «Для кого пролог, а для меня эпилог» — была передана наиболее консервативному из друзей турбинского дома Студзинскому. Этим и заканчивалась пьеса. Вступление красных в финале передавалось музыкой «Интернационала» за сценой. В последний момент решили, что музыка эта должна не стихать, а «усиливаться».

Удаление сцены убийства еврея

За три дня до последней генеральной из петлюровской сцены убрали чрезвычайно важный, ключевой эпизод — убийство еврея.

Чем объяснялась эта переделка срочная, перед самым спектаклем? По-видимому, решающую роль сыграли здесь соображения, прямо противоположные тем, которые могли послужить причиной исключения той же сцены через несколько десятилетий. Опасались, что сцена вызовет реакцию, неадекватную авторскому замыслу. Не вызовет ли сцена истязания еврея в «белогвардейской пьесе» одобрение, а то и демонстрацию со стороны антисоветских элементов в зале? 

Вероятно, нечто подобное имел в виду А. В. Луначарский, когда писал в рецензии на спектакль: 

«Еще хорошо, что театр имел такт выбросить из пьесы омерзительный эпизод с издевательством и истязанием еврея петлюровцами»

А. В. Луначарский. (Красная газета. Вечерний выпуск, 1926, 5 октября).

Значение пьесы «Дни Турбиных» для МХАТа

Со всеми этими переделками «Дни Турбиных» были допущены для представления в Московском Художественном театре. Ни одному другому театру страны постановка разрешена не была. 5 октября 1926 года началась долгая, хотя и далеко не легкая жизнь «Дней Турбиных» на сцене МХАТа. Всего по 1941 год спектакль шел 987 раз. В 1929 году постановка была запрещена и возобновлена лишь в начале 1932 года.

Сценическая и литературная судьба «Дней Турбиных» парадоксальна. Успех спектакля был ошеломляющим. Он имел немалое значение и для судьбы самого МХАТа: театр, с трудом налаживавший нормальную жизнь после гражданской войны и отчасти утративший то колоссальное влияние, которое он имел до революции, вновь обретал широкого зрителя— а в годы нэпа и хозрасчета это связано было и с материальными условиями существования. 

Спектакль был прекрасно принят большинством публики. Однако критика в прессе началась в буквальном смысле слова оголтелая и беспощадная. Михаил Булгаков сам подсчитал, сколько было хороших и плохих отзывов. Почти 300 отрицательных против 3 положительных.

Оголтелая критика

В критике «Дней Турбиных», имевшей политически-обличительный характер, почти отсутствовала оценка пьесы как литературного произведения. Рецензенты, признавая успех спектакля, заслугу его целиком относили за счет актерской игры. Принципиальная эстетическая глухота борцов с «булгаковщиной» выразилась, в частности, в том, что, сравнивая «Дни Турбиных» с «Любовью Яровой» Тренева, критики твердо и уверенно настаивали на превосходстве последней из двух пьес.

Но, как ни низок был теоретический уровень всей этой критической кампании, она помогает понять идейный смысл «Дней Турбиных» в те годы, когда была написана и поставлена пьеса. А также и оценить то впечатление, которое она вызывала.

В период постановки и первых столкновений с Реперткомом театр больше всего боялся придирок к эпическим, массовым сценам. Театр опасался, что критики усмотрят в них изображение революции в целом под видом петлюровщины. Петлюровскую сцену режиссура не прочь была совсем опустить. В дальнейшем, в гастрольных спектаклях «Дней Турбиных», театр иногда и вовсе снимал эту сцену.

Стараясь приглушить звучание массовых сцен, театр уделял основное внимание сценам в турбинском доме. Но и это не спасало спектакль от его гонителей. Главным объектом критики оказывались именно «кремовые шторы». Пьеса объявлялась сделанной «по чеховскому штампу». Обвинение в «чеховской манере» стало едва ли не важнейшим упреком мхатовским «Дням Турбиных».

И в этом случае критики проявили характерную для них эстетическую глухоту. В научной литературе последних лет уже отмечалось, что драматургия Булгакова не столько следует драматургии Чехова, сколько противостоит ей. Круг чеховских героев действительно был замкнут. Окружающий мир был прежде всего миром рутины, в котором герои не могли и не хотели действовать. Больше всего героев Чехова угнетала пустота, неподвижность жизни.

Нелёгкая судьба пьесы «Дни Турбиных» и её автора Михаила Булгакова

Думая о творчестве этого блистательного мастера, мы не можем не вспомнить о его горестной судьбе. О той жестокой несправедливости, которая отравляла ему жизнь до конца дней. Биографы Булгакова отмечают, что триумфальная премьера «Дней Турбиных», которую показал МХАТ 6 октября 1926 года, потребовала преодоления многих препятствий. Создавались они цензурными инстанциями, начиная с театральной секции Главреперткома.

Деятели этой секции, заслужившие печальную известность своими нелепыми посягательствами на русскую и зарубежную классику, усмотрели в «Днях Турбиных», вопреки очевидности, «апологию белогвардейщины». Хотя нарком просвещения А. В. Луначарский и руководство МХАТа во главе с К. С. Станиславским защищали пьесу. В конце концов она была разрешена к постановке, но только на сцене Художественного театра.

Московская общественность восторженно приняла булгаковский шедевр, ставший первой советской пьесой на сцене прославленного театра. Но именно эта постановка, вошедшая в историю советского театрального искусства, послужила поводом для разнузданной кампании против драматурга и его пьесы.

Булгаков знал о болтовне, об интригах завистливых драматургов, о продолжавшихся выпадах критики. Но всему этому противопоставлял творческие порывы, побуждавшие его неустанно трудиться. И зачастую одновременно над несколькими творческими замыслами сразу.